Месть божьей коровки [= Жена №5 ] - Татьяна Луганцева

Рустем осторожно ощупал конверт.

– Да там ничего нет, кроме бумаги. – Он разорвал один край и вытащил рисунок, с обратной стороны которого было письмо, написанное ровным, каким-то детским почерком по заранее намеченным простым карандашом линеечкам.

«Дорогая Яна. Мы плохо расстались, а я так не люблю. Очень тронута вашей заботой и желанием поучаствовать в моей судьбе. Вы люди из другого мира, и вы имеете право на свое собственное мнение, равно как и я на свой собственный выбор и личную жизнь. Хочу заверить тебя и твоего очень красивого спутника, что я очень счастлива. Я вполне отдавала себе отчет, что становлюсь четвертой женой великого человека, и сознательно на это шла. Егор Шимякин – очень мудрый, добрый, талантливый, и он никогда не обидит без повода. Так что не беспокойтесь за меня, и всего вам хорошего, не поминайте лихом. Олеся». После следует: «Хочу подарить на добрую память свой рисунок».

– Это все, – вслух прочитал Рустем, сделал вид, будто сплевывает на пол, и брезгливо выронил листок.

– Меня сейчас вырвет. Очень мудрый, добрый… тьфу! – поддержала его Яна, поднимая и перечитывая письмо.

В номер постучали.

– Что еще?

– Всех приглашают завтракать, – раздалось за дверью.

– А можно принести в номер? – спросил Рустем.

– У нас нет такой услуги, – после некоторого замешательства ответили ему.

– Пятьсот рублей.

– Сейчас, – за дверью послышались быстро удаляющиеся шаги. Видимо, такая услуга сразу же появилась.

– Ты согласен, что Олеся – умная девушка? – обратилась к Рустему Яна.

– У меня создалось такое впечатление, – кивнул он.

– Умный человек будет присылать какой-то непрофессиональный рисунок с полным бредом на обратной стороне?

– Не будет, – согласился Рустем.

– А нам с тобой обоим показалось, что она хотела нам что-то сказать, но не смогла по известным причинам, – огромные глаза Яны зажглись огнем охотника в предвкушении добычи.

– Хочешь сказать, что она таким образом хочет нам что-то сообщить? – догадался Рустем.

– А если я права? Это же может оказаться призывом о помощи! Ей не дадут пообщаться с нами вживую, возможно, что и приковали к столбу за то, что пообщалась. Вот ей и осталось только письменное обращение, – стала развивать мысль Яна.

– Конечно, все, что она написала, прошло жесткую цензуру, отсюда и эти липкие слова лести и завуалированная просьба не лезть в их жизнь, в их, так сказать, уклад, – продолжила Яна, – но там должно что-то быть…

– Шифровка… – тихо произнес Рустем и погрузился в текст.

Яна дышала над его плечом, до рези в глазах всматриваясь в ровный почерк девушки. Рустем молчал достаточно долгое время, затем сказал:

– Ни черта здесь нет… Я проверил все известные шифры. Если читать первые, вторые, третьи и так далее буквы – ничего не получается. Если считать количество букв в словах и соотносить с числами букву в алфавите с любого конца – тоже не получается никакого слова, и еще несколько методик, не буду забивать тебе голову… Нет тут никакой информации.

– Как ты все это просчитал? – удивилась Яна, все это время тупо всматриваясь в милые буквы, начертанные ровным почерком отличницы, – словно они сами ей подмигнут и скажут правду.

– Мне иногда кажется, что у меня вместо мозгов компьютер, я всегда все просчитываю на несколько ходов вперед.

– Хорошо играешь в шахматы?

– Чемпион, – подтвердил Рустем, поясняя: – По всемирной версии в Интернете среди любителей.

– А я наоборот, технически ничего не могу просчитать, – ответила она. – Нам в институте на занятиях по физиологии в свое время предложили тест. Было предложено записать в строчку шесть слов: самолет, машинист, автомобиль, паровоз, летчик, шофер. Задание: разбить эти слова по группам, кому как нравится. Ты бы как распределил?

– Да это же для детсада. Летчик – самолет, шофер – автомобиль, машинист – паровоз, – не задумываясь, ответил Рустем.

– Что и требовалось доказать.

– Что?

– Логический склад ума. Ты провел логическую цепочку умозаключения и посадил человека по его специальности в соответствующее средство передвижения. Так сделали все студенты нашей группы, кроме меня, – вздохнула Яна.

– А что написала ты? – заинтересовался парень.

– А мне такое даже в голову не пришло, веришь? Я сразу представила, что это люди и техника, и разбила на две группы. Первая: летчик, машинист, водитель. Вторая: самолет, автомобиль, паровоз.

– Интересно…

– Очень! Я испугалась, что меня сочтут за слабоумную, ведь я одна написала так. Но преподаватель меня успокоил и сказал, что у меня не логический тип мышления, а художественный, а это тоже нормально.

– Да что ты? Может, он тебе льстил?

– Сейчас как получишь! Тридцать процентов людей на Земле имеют художественный тип мышления, просто в нашей группе их не оказалось.

– Стоматологам художественное мышление ни к чему, – откликнулся Рустем.

– Я бы поспорила, но речь сейчас не об этом, а о послании. Что я говорила?

– Слушай! – Рустем вернулся к размышлениям. – Я могу через Интернет отправить письмо к лучшим шифровальщикам Москвы, но вряд ли это что-то даст. Поверь мне, текст мертвый, если только Олеся не агент ЦРУ.

– Вряд ли, – вздохнула Яна несколько разочарованно. Не давала ей личная жизнь Егора Шимякина покоя, и она страстно желала вывести его на чистую воду.

– Значит, обратимся к твоему художественному восприятию мира, – сказал Рустем.

– Ты что имеешь в виду?

– Что послание Олеси может быть зашифровано не в письме, а в рисунке, – ответил Рустем и перевернул листок.

Они столкнулись лбами, склонившись над страницей. Изображение было очень простым, прямо детским, но выполнено качественно и максимально приближено к действительности, хотя больше напоминало раскраску «под лубок».

Небольшая деревенька, расположенная в низине, один более крупный дом на пригорке, речка, текущая между холмами, зеленая трава, луговые цветы и прозрачно-голубое небо.

Они долго и нудно рассматривали рисунок, в каждом изгибе или разводе красок пытаясь угадать подобие буквы. Ничего. Рустем переворачивал картину на девяносто градусов и вверх ногами, но это абсолютно ничего не давало.

– У меня уже резь в глазах, но я не вижу никаких зашифрованных посланий на данной картине, – ответил Рустем, отворачиваясь и глядя на часы. – Сколько можно нести завтрак? Сейчас он не заслужит и десяти рублей.

– Да, они, похоже, гоняются за курами, чтобы те снесли яичко нам на омлет, – согласилась Яна. У нее от напряжения даже слезы выступили.